Пристань желтых кораблей. [сб.] - Сергей Лукьяненко

— Дима, еще два года назад было три лагеря. Сейчас остался только наш — единственный. Мы долго не выдержим. Когда прилетят твои… может быть, хоть оружие…

Дима смотрел в грязные доски пола. Как трудно доказывать то, во что не веришь!

— Для вмешательства нужно согласие большинства жителей планеты…

— Большинство не имеют никакого представления о происходящем…

— Земля рассмотрит всю ситуацию, и может быть…

Дима обругал себя и следующими же словами погасил вспыхнувшую в глазах Старшего надежду:

— Но на принятие решения уйдут годы. Старший Сумматор Лагеря обрел прежнее спокойствие. Повторил, уже не глядя на Диму:

— Мы долго не выдержим… Идите, Дима.

Он торопливо вышел.

Здесь всегда было голубое небо. За день материк накалялся так, что возникал почти постоянный ветер, дующий к морю, отгоняющий от берега тучи. Дожди шли далеко над океаном, сильные, бесконечные дожди. Дима заметил это, еще облетая планету перед посадкой. Материк на экваторе был виден как на ладони, компьютер гудел от напряжения, составляя ту самую карту, что лежала сейчас в его кармане… А океан затягивала почти сплошная белая пелена. Равновесие в атмосфере сломано полностью…

Он забрался в глубь леса, подальше от маленьких, оплетенных кустарником, чтобы нельзя было заметить с воздуха, хижин. Впрочем, “глубь” — это слишком громко. Долина не достигала и десяти километров в самом широком своем месте.

Дима лежал на траве, бездумно, слепо глядя в небо. Почти земная трава, почти земные деревья. Почти земные люди. И нет шансов помочь. Даже если он плюнет на Устав, на печальный опыт доброжелателей-одиночек, даже если поведет наружников на штурм… Один много не навоюет, пусть у него и есть самое совершенное на планете оружие. И революцию одиночка не сделает…

Совсем близко раздался плеск воды, восторженный детский визг. Вот тебе и глубь леса. Озеро-то оказалось совсем рядом. Дима прислушался, ему показалось, что он узнал голоса. С ребятней Дима чувствовал себя легче, в глазах детей еще не читался молчаливый вопрос, можно было просто повалять дурака и не думать о Равных и наружниках. Вот только детей в Лагере было очень мало. Дима заводил разговор об этом, но ему отвечали уклончиво, а потом переводили беседу на другое… Он встал и пошел на голоса.

2. УРАГАН

Гарт вернулся вечером. Он вошел в долину по северному проходу — узенькому, двоим не разойтись, ущелью. Добрел до того места, где его непременно должны были заметить, и сел на землю. Часовые не стали тратить время на проверки. Друг друга здесь все знали в лицо, и что такое триста километров по пустыне в одиночку — знали тоже. Гарту дали воды, посидели немного, потрепались о разном… Это было неизменным ритуалом — ни единого слова о Городах, о Дежурных, о радостях и бедах… Лишь когда Гарта отвели на пост, он спросил:

— Арчи с новеньким дошел?

Расслабился, увидев подтверждающий кивок, на всякий случай спросил и то, о чем знал сам:

— Форк?

В ответ не сказали ни слова. Это тоже было ри­туалом… Гарт улегся на койке тут же, в маленькой комнате для отдыха часовых. Но уснуть ему удалось не скоро. Кто-то сообразил, что он еще ничего не знает про Диму, и выложил новость, уже неделю будоражащую Лагерь…

Дима раскрыл глаза и посмотрел на Арчи. Тот стоял, низко склонившись над ним, и быстро, возбужденно говорил. Незнакомые, непривычно звучащие слова скользили мимо сознания. Чужая речь далекой планеты… В голове была полная пустота и хотелось спать…

Он встал резко, рывком, сбрасывая оцепенение. На мгновение Дима постарался полностью отключиться от этого мира. А затем позволил себе вновь вслушаться в речь Арчи:

— Что с тобой, Димка? Тебе плохо?

— Нет. — к мыслям действительно вернулась ясность. — Это я со сна… Ты чего в такую рань?

— Гарт! Гарт вернулся!

Дима не сразу вспомнил это имя. Не потому, что Арчи мало рассказывал о своем приятеле… Просто в голове крутилось другое: “ложная память”, созданная в его мозге компьютером, начинала стираться. Еще неделя, от силы две, и он перестанет понимать друзей…

Один за другим просыпались Города. Вставали в спальнях своих профессиональных групп инженеры и врачи, энергетики и техники. В восьмом Городе остановился на профилактику реактор, и соседние теперь делились с ним энергией. В одиннадцатом от ночного перепада температур обвалился участок броневой обшивки, и партия ремонтников в противорадиационных костюмах вышла на поверхность планеты. Стоящие в охранении Дежурные боролись с искушением снять противогазы. Они знали, что фоновое заражение давным-давно исчезло, да и искусственно созданный защитный пояс успел потерять активность… Но чем черт не шутит…

В четвертом Городе, где находился эталон времени, ударил гонг, созывая Равных на час Благодарения. И эхом ему отозвались гонги во всех Горо­дах…

***

Арчи говорил больше всех. Они сидели на дереве перед палаткой, и первая натянутость уже проходила. Впрочем, Гарт не был особенно расположен к разговорам, лишь улыбался, поглядывая то на Тири, то на Диму. Задумчиво улыбался… Его худощавое тело казалось хрупким и слабым, но иногда неосторожное движение выдавало обманчивость первого впечатления, вырисовывало тренированные мускулы. А когда Арчи начал слишком уж красочно описывать поединок с патрульными роботами, Гарт тихо сказал, ни к кому не обращаясь:

— У меня такого оружия не было. Но двоих я ус­покоил.

И Арчи сразу замолчал, виновато поглядывая на друга. Потом заговорил про то, какая у Димы техника и какой замечательный компьютер стоял в шлюпке. Гарт взглянул на Диму и вдруг сказал:

— Вы же не будете нам помогать.

На мгновение Дима растерялся:

— Почему ты так решил?

— В Лагере все это знают. Просто боятся сказать вслух, им нравится на что-то надеяться… Пошли, Арчи.

Арчи неуверенно начал:

— Но, Гарт…

— Меня не интересует этот человек. Через неделю он улетит к себе, а мы останемся здесь. Через год он и не вспомнит о нас.

Он поднялся и пошел в сторону Лагеря. Арчи примирительно развел руками, негромко сказал:

— Он устал

И побежал за Гартом. Еще с минуту они мелькали между деревьев, затем исчезли. Дима опустил голову на колени и закрыл глаза. Тири подсел ближе, обнял его за плечи:

— Дима, ты на них не обижайся. Я тебя понимаю, честное слово.

Дима невольно улыбнулся:

— Спасибо, Тири.

— Дима, а почему так гинар ?

— Что? — Дима повернул голову и посмотрел на него: — Как?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});